Возводится изъян  вокруг моей планеты, среди бетонных стен - газуя, тормозит... Пьеро и Петросян - его апологеты. А Цой - от перемен залёг под керамзит. Планета об изъян ещё как-будто бьётся, как мышца Тук-Фюить о рёберную клеть. Что можно, что нельзя - никто не разберётся. Нельзя свободно жить. Но можно умереть. Планету об изъян я сам сейчас ударю, ещё один разок, с разгона - о бетон. Не бздя, не лебезя, с прорабом погутарю про жёлтый колосок - сердечный камертон. Наверное, изъян опять меня отринет, наверное, прораб сошлётся на дела. Планета обезьян достроится, и сгинет, смакуя шликофап рукастого козла. Возводится изъян, слепой, тяжеловесный, мечтающий - прозреть, привыкший - мельтешить. А можно и нельзя - в дилемме повсеместной. Нельзя не умереть. Но можно, можно жить.