Мало неба в застенных стихах моих...
Тем ценнее - "любовь и профессия".
У поэзии - тучами хахали,
у меня - в белой рамке поэзия.

Больше нет в этой комнате... Белого.
Он уехал. Он - в соннике пильнинском.
...Помнишь, Белый, до сотого левела 
мы киряли, и музы - ломились к нам?

Помнишь, как мы смеялись над рифмами,
ты давал им разряд - общепитовских...
Музы были хохлушками... ридными -
из простых, из своих, из щербинковских...

А сейчас, Белый, стало иначе всё,
поэтессам-хохлушкам - не братья мы.
В мире лютый истец обозначился,
судьи мира с ним очень внимательны.

Правда, есть до сих пор и отдушины,
назову их - кузнечно-груздёвые -
виртуальные больше, но дружные,
настоящие, прежние, клёвые...

...Как ты там? Получается? Платят ли?
С кем халтуришь ты там в междустрочиях?
Ты же - Белый. Чернила - не катят, и
в междустрочиях - мякотка сочная...

Только нет в этой комнате Белого.
Он работает. В соннике пильнинском.
В рамке - чувства ищу стервенелого...
Что-то пью... И не слушаю "биллисов"...